ПРЕСТУПЛЕНИЕ КЛАВДИЯ ПТОЛЕМЕЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА ПЕРЕВОДА

Существуют два-три естественнонаучных сочинения, влияние которых на науку и культуру общества было не только продолжительным, но и определяющим. К таким сочинениям я отношу и основной трактат по астрономии в докоперникову эпоху, «Альмагест», написанный древнегреческим астрономом Клавдием Птолемеем во II в. нашей эры. Первоначально он назывался «Мегале синтаксис», что можно перевести и как «Великое построение», и как «Великое сочинение», но средневековые арабские астрономы стали употреблять название «Аль Маджисти» («Величайшее»). Отсюда видно, что употребляемое в русском языке название «Альмагест» представляет собой несколько трансформированный синоним «Аль Маджисти».

В предлагаемой читателю книге Р. Ньютона «Преступление Клавдия Птолемея» ее автор настойчиво проводит замену названия «Альмагест» первоначальным названием «.Синтаксис», считая его наиболее подходящим и по существу, и по форме. В данном переводе книги также предлагается всюду ссылаться на «Синтаксис», а не на «Альмагест», как было бы более привычно русскому читателю.

Когда анализируется влияние какого-либо эпохального сочинения, следует в первую очередь рассмотреть исторические, общественные и другие условия, сложившиеся в человеческом обществе к моменту его появления. Древнегреческая цивилизация объективно способствовала расцвету математики, астрономии и других точных наук, а последние оказывали большое влияние на уклад жизни в античных государствах, на отношения между ними, на упорядочение работы государственных учреждений в тех странах. Вместе с этой общеисторической канвой анализ влияния конкретного научного сочинения будет неполным, если мы не учтем личность автора, степень его научной компетентности, добросовестность, ответственность и многие другие чисто человеческие качества.

Сочинению Птолемея почти два тысячелетия, и за такой большой промежуток времени не раз публиковались труды, восхваляющие вклад Птолемея в сокровищницу знаний, но, по-видимому, не раз также предпринимались попытки найти противоречия как в наблюдательном материале, так и в логических конструкциях, на которых основан «Синтаксис». Существовали минимум два объективных обстоятельства, которые продолжительное время работали в пользу

«Синтаксиса». Одно из них - чисто историческое. Вспомним, что непосредственный послептолемеевский период - это третье, четвертое столетия нашей эры, когда шел интенсивный распад Римской империи, и в этот период научные школы, подобные знаменитым древнегреческим, практически перестали существовать. Обмен научными идеями, взаимная критика и научные дискуссии среди ученых были существенно затруднены. Раздробленность государств неизбежно привела к изоляции друг от друга небольших групп ученых, деятельность которых протекала в пределах небольших государств или даже в пределах того или иного города.

Второе обстоятельство состояло в том, что «Синтаксис» следует рассматривать как книгу-энциклопедию по античной астрономии. В тринадцати книгах, объединенных общим названием «Мегале Синтаксис», рассмотрены все проблемы, актуальные для древнегреческой астрономии, и в этом смысле «Синтаксис» был популярным не только среди астрономов-профессионалов, но и среди более широких кругов населения. Создается впечатление, что имела место та ситуация, когда основные положения нового сочинения без должного критического осмысливания легко принимаются читателем, становятся модными. Заметим, что даже создатель гелиоцентрической системы мира Николай Коперник спустя четырнадцать веков после Птолемея безгранично верил в его непогрешимость и честность, в его математический талант.

Автор книги «Преступление Клавдия Птолемея» американский ученый Роберт Ньютон задался целью пересмотреть и критически проанализировать содержание «Синтаксиса». Результатом этой огромной и кропотливой работы, продолжавшейся более десяти лет, явилась сначала публикация серии журнальных научных статей, а впоследствии и выход в свет книги, перевод которой выносится на суд нашего читателя.

Основной вывод, который неизбежно вытекает в результате чтения «Преступления Клавдия Птолемея», состоит в том, что абсолютное большинство наблюдений, положенных в основу геоцентрической картины мироздания и приписанных Птолемеем самому себе и другим ученым, сфабрикованы им или подделаны, а основные достижения античной астрономии изложены неполно и необъективно. Птолемей, по мнению Р. Ньютона, не наблюдал небесные светила, а наблюдениями, как правило, объявлял результаты вычислений положений Солнца, Луны, планет и звезд на основе теорий его предшественников (в первую очередь Гиппарха), добавляя к ним влияние прецессии; и то, последнюю операцию Птолемей делал хуже, чем его предшественники. Во многих местах своей книги Р. Ньютон подсчитывает, опираясь на оценки средних квадратичных отклонений наблюдений, вероятности того, что наблюдения, которые Птолемей приписывает себе, действительно могли иметь приведенную в «Синтаксисе» точность. Эти вероятности не просто малы, а весьма и весьма малы. Например, вероятность того, что наблюдение звезды Регул, якобы выполненное Птолемеем 23 февраля 139г., было получено с указанной им высокой точностью, равна 10^-6. Другими словами, с вероятностью, равной 1—10^-6=0,999999, можно утверждать, что упомянутое наблюдение Регула является подделкой.

Иногда в специальной литературе обсуждается эпоха наблюдений звезд, включенных в каталог из «Альмагеста». Как показали исследования Ю. Н. Ефремова и Е. Д. Павловской (в печати), звездный каталог Птолемея точно датируется по собственному движению звезд, причем определенно получается эпоха Гиппарха, а не Птолемея. Недавно это показал также Раулинс [1982], который нашел, что наличие и отсутствие ряда южных звезд в «Альмагесте» однозначно доказывает, что измерение их координат производилось во времена Гиппарха на широте острова Родос (36°).

Искажение и подделка наблюдений, связанных с именем Птолемея, оказали вредное влияние на науку последующих эпох, замечает Р.Ньютон. Но этот факт имеет еще одну весьма негативную сторону. Поскольку в «Синтаксис» были включены сфабрикованные наблюдения, до нас не дошли настоящие, реальные наблюдения древних астрономов, которые могли оказаться по-настоящему полезными для науки.

Для получения средних квадратичных отклонений наблюдений светил Р. Ньютону необходимо было иметь либо независимые от Птолемея высокоточные геоцентрические теории движения Солнца, Луны и планет, либо необходимо было перевычислить положения светил, исходя из современных теорий их движения. Помимо этого, пользуясь современными ЭВМ, можно определить точность теорий движения Солнца, Луны и планет с птолемеевыми параметрами, т. е. с теми «константами теории», которые были определены Птолемеем. Можно также построить птолемеевы теории движения светил, но с «наилучшими константами» теории. Все эти варианты реализовал Р. Ньютон, и его анализ показывает, что птолемеевым теориям присущи неустранимые дефекты. Отсюда Р. Ньютон делает вывод, что Птолемей не только был нечестным ученым, но и плохим математиком, посредственным аналитиком. По этой причине Р. Ньютон считает Птолемея «наиболее преуспевшим обманщиком за всю историю науки».

И все же выводы Роберта Ньютона не следует абсолютизировать. Не надо забывать, что математические теории Птолемея служили астрономам в течение пятнадцати столетий, с их анализа начинали свои исследования Коперник и Кеплер, что привело первого к построению гелиоцентрической системы мира, а второго — к открытию истинных законов движения планет. Труд Птолемея широко использовался астрономами арабского Востока, которые, в сущности, и сохранили его, так что он (в многочисленных копиях и переводах на арабский язык) дошел до нас.

Если все наблюдения Птолемея, как утверждает Р. Ньютон, были фальшивыми или подделанными, спрашивается, на основании каких же данных Птолемей построил свою систему? Не исключено, что он сделал это на основании некоторого количества реальных наблюдений (своих предшественников и собственных), а потом действительно «подправлял» те наблюдения, которые не согласовывались с теорией.

Представим себе на миг, что было бы, если бы «Альмагест», или «Синтаксис», как предпочитает называть его Р. Ньютон, не дошел бы

ни до нас, ни до арабских ученых. Тогда им пришлось бы разрабатывать теорию движения планет самим. Возможно, что они сумели бы в чем-то превзойти Птолемея, но добиться полного согласования теории с наблюдениями на основе геоцентрической (или даже гелиоцентрической) системы, основанной только на круговых движениях, они также не смогли бы. И тогда оставалось два выхода. Один — тот, который избрал Птолемей, другой состоял во введении усовершенствований в теорию. Как известно, этот второй путь и привел в конце концов к открытию законов Кеплера.

В заключение советуем читателю, не знакомому с арифметикой древних греков, начать чтение книги с приложений, приведенных в ее конце, или с соответствующих глав переведенной на русский язык интересной книги американского математика и историка науки О. Нейгебауера «Точные науки в древности».

Дело в том, что в древней Греции наиболее распространенная система счисления была шестидесятеричная, а не привычная нам десятичная. Необходима также и минимальная привычка к буквенным обозначениям цифр, также характерным для древнегреческой арифметики.

Отмечу кропотливый и весьма квалифицированный труд, затраченный переводчиком Н. Б. Малышевой не только на то, чтобы перевод был качественным, но и на то, чтобы более точно передать на русском языке смысл не всегда однозначных выражений автора, которых оказалось в оригинале, к сожалению, немало.

Редактор счел возможным ограничиться весьма небольшим количеством редакционных примечаний там, где это было сочтено необходимым. Текст автора сохранен полностью.

Перевод книги «Преступление Клавдия Птолемея» открывает перед нашим читателем новые, порой неожиданные факты из античной истории астрономии.

Е. А. Гребеников