ПРЕСТУПЛЕНИЕ КЛАВДИЯ ПТОЛЕМЕЯ
Глава I. Объяснение явлений в астрономии
Глава II. Греческая математика
Глава III. Земля
Глава IV. Строение мира
Глава V. Солнце и связанные с ним вопросы
Глава VI. Долгота полной Луны
Глава VII. Долгота Луны в любой фазе
Глава VIII. Размеры Солнца и Луны. Расстояния до них
Глава IX. Звезды
Глава X. Движение Меркурия
Глава XI. Венера и внешние планеты
Глава XII. Некоторые второстепенные вопросы
Глава XIII. Оценка деятельности Птолемея
Приложение А. Специальные термины и обозначения
Приложение Б. Метод Аристарха для нахождения размеров Солнца
Приложение В. Как Птолемей пользовался вавилонским календарем
О. Нейгебауер ТОЧНЫЕ НАУКИ В ДРЕВНОСТИ часть 3/p>
Вавилонская математика, — говорит он,— была «глубоко элементарной», и никогда «не перешагнула порога донаучного мышления» (стр. 62). Только в математической астрономии ученые последних трех веков истории Вавилона достигли равенства с их греческими современниками. «Донаучность» математической мысли вавилонян Нейгебауер видит в том, что они остановились перед открытием иррациональности ? 2, хотя и обладали, подобно грекам, всем для этого необходимым, в противоположность «чрезвычайно примитивной» математике Египта. Если даже такие открытия содержатся в каких-либо неизвестных нам вавилонских источниках, то «последствия этого результата не были осознаны». Все эти рассуждения О. Нейгебауера мне представляются неясными. Во-первых, арифметическое доказательство иррациональности, о котором здесь говорит Нейгебауер, опирается на элементарную теорию делимости, наличие которой в вавилонской математике ничем не засвидетельствовано. Во-вторых, употребление термина «донаучное мышление» нуждается в его определении. Поскольку неизвестно, что именно О. Нейгебауер под этим разумеет, его утверждение теряет всякую определенность. В предлагаемой читателю книге особенно интересны главы о вавилонской астрономии, эллинистической науке и два примыкающие к ним приложения. Я уже сказал, что историк науки найдет в книге Нейгебауера немало стимулов к новым изысканиям; к только что названным разделам это относится, быть может, в наибольшей мере. Не перечисляя такие вопросы, я отмечу лишь некоторые элементы концепции Нейгебауера, имеющие общий интерес. Весьма важны соображения О. Нейгебауера о взаимных связях между восточной математикой и ранней греческой, которая вначале «не могла сильно отличаться от математики героно-диофантова типа» (стр. 150). Для решения вопроса о влиянии математики Вавилона на греческую данных все еще недостаточно. Все же Нейгебауер предлагает заслуживающую внимания рабочую гипотезу: теория иррациональностей и примыкающие к ней интеграционные методы были чисто греческого происхождения, но в геометрической алгебре были использованы результаты, известные в Месопотамии и проникшие в Грецию во времена, близкие к столкновению Македонии с Персией (пункт 62)