ПРЕСТУПЛЕНИЕ КЛАВДИЯ ПТОЛЕМЕЯ

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие редактора перевода

Предисловие автора

Глава   I. Объяснение явлений в астрономии

Глава   II. Греческая математика

Глава   III. Земля

Глава   IV. Строение мира

Глава  V. Солнце и связанные с ним вопросы

Глава   VI. Долгота полной Луны

Глава   VII. Долгота Луны в любой фазе

Глава  VIII. Размеры Солнца и Луны. Расстояния до них

Глава   IX. Звезды

Глава   X. Движение Меркурия

Глава   XI. Венера и внешние планеты

Глава   XII. Некоторые второстепенные вопросы

Глава   XIII. Оценка деятельности Птолемея

Приложение А. Специальные термины и обозначения

Приложение Б. Метод Аристарха для нахождения размеров Солнца

Приложение В. Как Птолемей пользовался вавилонским календарем

Список литературы

10. Восприятие «Синтаксиса» другими астрономами

 

Некоторые коллеги, с которыми я обсуждал эту работу, спрашивали, что могло явиться причиной обмана, предпринятого Птолемеем. Истинных мотивов мы никогда не узнаем, но придумать возможные объяснения нетрудно. Например, Птолемей мог быть ревностным приверженцем какого-нибудь религиозного фанатика, который считал, что интуитивно понял истинную систему мира, а вся остальная истина не имеет значения. В этом случае действия Птолемея, хотя и находят оправдание с точки зрения поклонников фанатика, все равно являются обманом с точки зрения серьезных астрономов.

Другой, наиболее правдоподобный ответ такой: Птолемей хотел быть известен как великий астроном, а может быть, и как величайший астроном всех времен. Возможно, в самом начале своей астрономической деятельности он понял, что не имеет достаточной квалификации, а поэтому обратился к единственному остававшемуся ему способу удовлетворения своего честолюбия. И этот способ состоял в замене способностей ложью.

Можно даже провести крайне предположительную реконструкцию некоторых моментов его карьеры. Как мы видели в разделе IX.4, Птолемей действительно провел измерения склонений двенадцати звезд, хотя и не использует их, поскольку они противоречат той скорости прецессии, какую он выбрал. Возможно, эти измерения относятся к раннему периоду его деятельности, когда он еще был честным астрономом-учеником. Как ученик он мог познакомиться с задачей об эвекции Луны и мог узнать, что единственным подходом к этой задаче в рамках греческой астрономии было изменение параметров г и R. Как способ изменения R он изобрел «кривошипно-шатунную» модель. И к тому времени, когда он обнаружил, что она «не работает», он был настолько ею очарован, что не смог от нее отказаться. Вместо того чтобы отбросить ее и попробовать альтернативную модель, Птолемей решил «доказать» ее ценность с помощью фальшивых данных. Еще раз подчеркиваю, что все это в высшей степени предположительно, и я не настаиваю на такой точке зрения.

Мне кажется, что очень трудно объяснить, почему «Синтаксис» почти всюду получил такое полное признание. Мы должны различать три исторических этапа.

Первый этап длился с момента написания «Синтаксиса» до конца греческой астрономии и философии четырьмя веками позже. На этой стадии мы находим некоторую критику точности его таблиц. Например, Гелиодор наблюдал 13 июля 509 г. соединение Марса и Юпитера [см. АРО, с. 212]. Как он отмечает, соединения не должно было быть до 17-го числа, если верить таблицам Птолемея, но к тому времени планеты уже далеко разошлись. Однако это лишь незначительный момент, и в целом греки приняли «Синтаксис» очень благожелательно, если судить по дошедшей до нас литературе.

При изучении точности теорий Птолемея мы видели, что проведенные даже со средним умением наблюдения во время Птолемея или немного позднее вскрыли бы серьезную ошибочность этих теорий. Почему же такие измерения не были проведены и почему его ложь не была немедленно открыта? Я вижу лишь единственный ответ: не оставалось астрономов, которые могли бы достаточно умело провести наблюдения в решающий период, скажем, в течение столетия после Птолемея. Даже если такой астроном, как Гелиодор, и показывает какой-то недостаток посредством наблюдения, вывести отсюда следствия он, очевидно, не мог.

Действующими лицами второго этапа являются средневековые ученые стран Ислама и европейские ученые. Считается, что первыми стали называть «Синтаксис» «Альмагестом» (а это значит Величайший) [1]) астрономы стран Ислама раннего периода. Многие из этих астрономов были умелыми наблюдателями, и я не понимаю, почему они не разобрались в ситуации. Возможно, они не подвергали «Синтаксис» сомнению, поскольку к тому моменту, когда они приступали к его изучению, он был для них, согласно традиции, священным.

Средневековых астрономов можно разделить на два класса. Астрономы одного класса, ярким представителем которого является великий астроном ибн-Юнус, понимали, что данные о Солнце у Гиппарха лучше, чем у Птолемея. В своей работе [ибн-Юнус, 1008, с. 142] ибн-Юнус приходит к заключению, что данные Птолемея не согласуются с наблюдениями, проведенным астрономами стран Ислама, а данные Гиппарха согласуются. Поэтому он отвергает данные Птолемея о Солнце (а также его скорость прецессии), но продолжает использовать модели Птолемея. Он не осознавал дефектов птолемеевой модели для Меркурия и использует ее с птолемеевыми значениями параметров [ибн-Юнус, 1008, с. 216 и далее]. Он даже не распознал большой ошибки Птолемея в положении апогея.

Второй класс средневековых астрономов принимал и данные Птолемея, и его модели, и поэтому астрономы этого класса были обречены на мучительные ухищрения в попытке следовать Птолемею. Коперник, который отказался от геоцентрической гипотезы в пользу гелиоцентрической, все же продолжал в общих методах следовать Птолемею и принимал данные Птолемея [Коперник, 1543].

На третьем этапе мы попадаем в современный период. Деламбр почти одновременно с некоторыми другими авторами утверждал, что Птолемей вывел некоторые свои наблюдения из своих таблиц и не получал их каким-то другим путем [см. Деламбр, 1817], но доказательства этих авторов основывались на ошибках Птолемея. Доказательства такого рода можно свести на нет, если, объяснить, как могли получиться такие большие ошибки, и в упомянутом труде Деламбра я не заметил никаких неопровержимых доказательств. Однако в более поздней работе [Деламбр, 1819, с. 1xviii] я нашел убедительное доказательство. Деламбр вычисляет время некоторых «подозрительных» птолемеевых наблюдений равноденствий и солнцестояний так же, как сделал я в разделе V.5, и получает, что вычисления дают точно те моменты, какие, по утверждению Птолемея, он измерил. Такой довод опровергнуть нельзя ни показав возможность большой погрешности, ни каким-либо другим способом. Такое совпадение никогда не может явиться результатом наблюдения, независимо от того, насколько плохо проведены наблюдения. Это может получиться только в результате подделки.

Поскольку доводы Деламбра логически неопровержимы, то его работа должна была привести к систематическому исследованию труда Птолемея с этой новой точки зрения. Однако, насколько я могу судить, его доводы игнорировались. Не могу утверждать, что прочитал всю литературу, написанную о Птолемее за полтора столетия после Деламбра, но все же я читал много и нигде не встречал ссылки или хотя бы упоминания об уничтожающих доказательствах Деламбра, за исключением своих собственных работ. Я не знаю, почему это так. Можно быть уверенным, что некоторые авторы ссылаются на появившиеся подозрения, но только при попытке смягчить их [2]). Они не приводят убедительные свидетельства по данному вопросу, а упоминают лишь слабые доказательства, которые легко опровергнуть.

Но тогда самым сложным вопросом, связанным с «Синтаксисом», остается такой: почему «Синтаксис» принимали как величайшую работу в течение восемнадцати веков с момента ее написания?

 

---